Поздравления с Новым Годом (2016-2023 гг.)

В качестве развлекательного контента делимся с вами нашими поздравлениями с Новым Годом за последние годы.

2016 год

С Наступающим Новым Годом! Новый Год идет, приходит, наступает. Время – это движение в пространстве, «ход времени», «отрезок времени», время переживается, представляется как пространство - такова общая метафора. Старый Год и Новый Год – мы провожаем первый и встречаем второй, первый – позади, второй – впереди. Точнее, мы прощаемся, от нас уходит Старый Год, а мы приглашаем в гости Новый Год; в Новый Год мы открываем двери для «провожания» Старого Года как гостя, а затем повторяем то же действие для встречи Нового Года как гостя. Образ дверей сопутствует этому движению неслучайно: «январь» произошел от «Януса», двуглавого римского бога дверей, бога начал, ключей, прошлого и будущего.

Отсюда три вопроса: 1) в чем старость Старого Года и новость Нового Года?; 2) каково отношение Старого к Новому?; 3) готовы ли мы встретить Новый Год, пустить его в гости, отворить ему свои двери? Попробуем ответить на эти вопросы.

1) старость Старого Года – он замкнут, завершен, пройден; Новый Год – открыт, он приходит, он впереди, но при этом он идет навстречу (на встречу), он не замкнут, в нем возможное все

2) Новый Год отрицает, сохраняет и продолжает Старый Год (Гегель); отрицает замкнутость, сохраняет движение и продолжает новость.

3) новость Нового года должна соответствовать новости себя самого; сам человек должен стать новостью для самого себя (ибо нельзя новости в медиа называть новостями; это старости, потому что они замкнуты и кругообразны, в них воспроизводится вся «дрянь старого мира» (Маркс)). Человек должен стать новизником / новизницей (Даль).

Вот теперь подлинно с Наступающим Новым Годом!

2017 год

Наступление. Нового. Года

 

Парадокс в том, что Новый Год станет Старым, а текущий Старый год был когда-то Новым. Как такое может быть? Если в Новом Году уже заложены зерна Старого, то почему мы уверены в его новости и наоборот? Каждый новый год запрограммирован на искусственное (или органическое?) устаревание, должны состариться идеи, установления, люди, государства. Все принуждено дряхлеть. Календарь принуждает воспринимать, считать настоящий год устаревающим, устаревшим, недостойным, неподлинным. Почему Новый Год наступает? В чем суть его наступления?

Врата Януса (отсюда - январь) в Риме должны были быть открыты, если идет война (об этом сообщает Варрон: Tertia est Ianualis, dicta ab Iano <…> ut sit aperta semper, nisi cum bellum sit nusquam). Открытость Новому Году, проявляющаяся и в празднествах, гостях и пр., является боевым ритуалом. Новый Год наступает, он воинственен, поскольку уничтожает старость Старого Года. «С наступающим!» - это воинственный клич, это призыв: «Да здравствует война! Да здравствует наступление Нового Года на Старый Год». Мы хотим оставить врата Януса открытыми, взывая к Новому Году, наподобие римского боевого клича «Mars, vigila» (Марс, пробудись [бди]!). Провожание Старого Года – опять же отсылка к Янусу как богу дверей (что есть «Ирония судьбы» как не ода великому двуликому?) – также можно понять как погребальное шествие, отпевание сраженного года.

В Новом Году мы во имя будущего можем поступиться прошлым, уничтожить прошлое, объявить войну прошлому. В этом движении кроется опасность, потому что по неумолимой логике, прошлое (Старый Год) когда-то было будущим (ожидаемым Новым Годом). Не в этом ли причина инфляции самой идеи Нового Года, ведь его воинственность энтропийна, поскольку Новый Год рубит сук, на котором сам сидит? Поэтому не все так однозначно в борьбе будущего против прошлого. Настоящее, которое заклинено между борющимися Будущим и Прошлым, окутано тревогой: Старый Год будет вот-вот уничтожен, а на его место придет обетованный, но неизвестный, пустой, обессмысленный Новый Год. Чтобы спастись от тревоги, необходимо понять, против чего война, против какого прошлого. В предновогоднее время, в этом прерванном – поставленном на паузу – движении, (чело)(век) – каждый для себя – должен решить, с каким прошлым он хочет порвать, что ушло в небытие в нем, его идеях, отношениях, на какую борьбу, войну он согласен, когда он посчитает нужным закрыть врата Януса. В этом предновогоднем времени созидается Будущее, Новый Год черпает свои силы из войны со Старым Годом.

2018 год

В Харькове прервалась связь между зимой и Новым Годом, уступив место продленной поздней осени. О чем говорит это смещение, это несовпадение? Темно-коричневый лиственный настил дуба не покрыт снегом. У природы бессонница, делающая невозможным отличие прошлого от настоящего. Все прошлое на виду, не преодолено, не осмыслено, не пройдено. Новый Год оказывается захваченным (haunted, hunted) призраками осени. «Ничего не забыто» звучит в смешанной с грязью листве, «ничего не забыто» можно увидеть в переполненных листьями лужах. Все на поверхности, все только сейчас. Природа не сомкнула глаз. Зимнее смерти подобное забвение не наступило, поэтому мы принуждены помнить, точнее, жить в прошлом, памятствовать в настоящем, повторять снова и снова одно и то же. Это значит, что человек не готов к Новому, он отягощен Старым, не перетлевшим и не превратившимся в гумус, Старым, который выдает себя в качестве Нового, заменяет Новое самим собой. Новость Нового года оказывается неприкрытостью, наготой прошлых травм, разочарований, противоречий и сомнений. Строго говоря, канун настоящего Нового года упраздняет само отличие Нового от Старого, сна от яви. Как будто Новый Год отсылает человека к тому, чтобы он сначала свел счеты со своим прошлым, а затем только обращался к новому. Двуглавый Янус, обращенный одной головой в молодость, в настоящее, а другой – в старость, в прошлое, теперь смотрит только в одну сторону, или обе головы смотрятся друг на друга, а не в стороны; двуглавый Янус превратился в Циклопа без возможности закрыть свой единственный глаз. Идея прерывности, заложенная в известном отличии, сменилась непрерывностью вечного настоящего, точнее, вечного возвращения и присутствия неизбывного прошлого. «Ничего не изменится» - вот парадоксальный призыв, вызов Природы нашему Новому Году. Поэтому поздравление с Новым Годом заворачивается в форму вопроса о том, можно ли дальше игнорировать насилие прошлого, возымеем ли мы силу с легким сердцем (п)охоронить его под слоем Нового, снега или же он будет снова и снова таять из-за нашей неискренности, беспринципности, духовной слепоты? С Новым (?) Годом!

2019 год

Кажется, что единственным оправданием для празднования Нового Года является размышление о том, что такое Новый Год, что значит его праздновать. Такое размышление должно дать понять, почему это празднование происходит, в чем его определенность, а значит, и ограниченность. Другими словами, празднование Нового Года – это размышление о праздновании Нового Года. Здесь нет места самому переживанию празднования, детски-наивному доверию в его чудеса и радости, хотя и такое размышление не может полностью разоблачить, уничтожить эти моменты. Поэтому и поздравление с Новым Годом будет заключаться в том, чтобы пожелать отдавать себе отчет в том, что празднуется, что значит праздновать. Таким образом, я призываю в своем поздравлении продолжать осмыслять поздравления и праздники. То есть, не раскритиковать, а бодрствуя праздновать и поздравлять – вот к чему я призываю.

Итак, по моему мнению, есть три стороны празднования Нового Года в его обобщенном современном виде: 1) коллективность; 2) изобильное застолье; 3) пожелания и загадывание желаний. Разберем эти пункты по отдельности. Коллективность присуща любому празднику, указывает на всеобщность, ведь речь идет не о моем личном превращении времен, ролей, пространств и т.д., перерыве повседневности, а о коллективном, космическом превращении и перерыве; это событие, которое изменяет нечто в порядке всего мира, обновляет, возобновляет. Так, для жителей Древнего Египта Новый Год наступал летом и был связан с полноводьем Нила, приносящего плодородный ил для сельскохозяйственных насаждений, в то же время, символизируя желание оживить мертвого бога Осириса. В Древнем Вавилоне Новый Год праздновался в связи воскрешением верховного бога Мардука и также приурочивался к нуждам сельского хозяйства, как и в Древнем Риме, где Новый Год отмечался в марте (Марс должен был защищать посевы). Стало быть, празднование Нового Года коллективно, поскольку в древних обществах оно символизировало природно-религиозные циклы, затрагивающие существование всех людей до единого, ведь если не будет урожая, и благорасположения со стороны богов, то не будет и жизни. Теперь же этот цикл связан с социальным устройством, личностными устремлениями и целями, планами, которые должны быть воплощены впоследствии. Изобильное застолье непосредственно связано с этой коллективностью и стремлением связать или сконструировать прошлые успехи («провожать Старый Год»), урожаи и всевышнюю благосклонность для того, чтобы в будущем эти успехи были продолжены или возобновлены. Изобильное застолье указывает на богатство людей и в то же время на их стремление сохранить или сформировать это богатство в будущем году. Пожелания являются столь же архаическим элементом празднования, поскольку это магический момент, предполагающий веру в материально-преобразующие последствия высказанных слов. Загадывание желаний предполагает веру в подсоединение к сверхъестественному, невидимому уровню существования вещей, сущности как таковой с целью выпросить благорасположение к своей судьбе в Новом Году.

Следовательно, празднование Нового Года – это способ управления (присвоения, конструирования) времен(ем) посредством связывания воедино в ритуальном действии прошлого, настоящего и будущего, это способ осознания той или иной формы необходимости, то есть, природного, социального порядков, но в то же время, это постоянное указание на не-подчиненность времени и не-познанность необходимостей. Другими словами, празднование Нового Года указывает на желание держать в руках время и необходимость (и нежелание оказаться жертвой случайности), при этом остается за скобками, по крайней мере, во время празднования, это ощущение тревоги от того, что время и необходимость выскальзывают из рук. В то же время, празднование Нового Года не предлагает понимать, что есть возможность понимания времени и необходимости, но лишь указывает на возможность веры, убежденности в благосклонности времени и необходимости по отношению ко мне. В этом смысле, Новый Год – это праздник (освящения) патриархальности, то есть, подчинения индивида, личной зависимости по отношению к заботливому, верховному, авторитарному и своевольному отцу-правителю-Богу-Деду-Морозу и его порядку; в Новом Году, в его коллективности, изобильном застолье и пожеланиях, демонстрируется лояльность людей к патриархальному порядку и выспрашиваются блага у его распорядителя; в праздновании Нового Года желание управлять временем опосредуется подчинением верховно-личному, отцовскому, властному, государственному (буржуазно-демократически welfare-стскому) началу (с этой патриархальной необходимостью «можно договориться»; Новый Год – это праздник необходимости, с которой «можно договориться»). В этих двух моментах – спиритуализм, с одной, и патриархализм, с другой – я предъявляю текущему празднованию Нового Года ноту протеста. Если и есть будущее, новая жизнь у Нового Года, то она может заключаться только в праздновании познания времени и необходимости, в разбивании всяких личных зависимостей, скрывающих радикально «недоговорный» характер времени/необходимости.

2020 год

Поздравляю с наступающим Новым Годом! Чтобы поздравить с Новым годом, нужно понять, с каким новым следует поздравлять в поздравлении! Нет единого понимания нового: новое мыслится и как обновление, и как возрождение, и как сочетание элементов старого и т.д.! К новому нужно отнестись по-новому, а значит, обновить свое знание о новом. Есть разные исторические понимания нового, разные аспекты нового. Мое поздравление заключается в следующем призыве: по-новому посмотреть на новое в Новом Году (как празднике) и в новом году (как календарном явлении). Итак, застегните ремни, устройтесь удобнее в кресле, поскольку нас ждет приключение к новому.

В Античности было распространено понимание нового как отпадения от идеала, новое как порча хорошо установившегося, отрегулированного порядка, новое как испорченность. Платон писал, что новая музыка приводит к появлению нового политического порядка, а значит, уничтожению спланированного, иерархического, кастового строя (вспомним слова песни Виктора Цоя «Мы ждем перемен», спетых на исходе советской власти). Следовательно, подлинно новое стабильно, неизменно, а все, что стремится его обновить – есть неблаго, отход от изначального идеала, от подлинной идеи идеального порядка, то есть, все подлинно новое находится позади нас, прежде нас, а не впереди нас, в будущем. Другим пониманием нового в смысле появления новых вещей, предметов, людей и т.д. была идея атомистов. Демокрит утверждал, что все бытие состоит из атомов, мельчайших кирпичиков мироздания, поэтому новое есть результат сочетания уже существующих атомов, новое – это комбинация старого. Следовательно, новое существует исходя из естественного порядка вещей, оно не благо, но оно и не зло. Однако Экклезиаст в Ветхом Завете отрицает возможность нового в человеческой жизни: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас». Новое есть иллюзия, повторение одного и того же, безотчетное и вечное служение Богу без возможности спасения в течение человеческой жизни, но только на небесах.

Резко контрастирует с этим ветхозаветным пониманием средневековое, христианское понимание нового как духовного обновления и преображения себя и мира через причащение к жертве Христа, пострадавшего за все человечество и указавшего возможность его искупления через благие деяния. Быть новым означает возродить творческую силу Творца, вернуть человечество в состояние до грехопадения. Новое понимается как духовное возрождение и возвращение к идеалу Христа, как вочеловечивание творческой силы творца, изначальной силы, создающей новое. Новое как повторение изначальной новости.

Период Возрождения и Просвещения также сопровождался пониманием нового в качестве новых научных открытий и теорий как повторение и соответствие авторитету древних ученых, поскольку они, как считалось, могли иметь непосредственный доступ к сути вещей, который впоследствии был потерян в слоях заблуждений и предрассудков. Новое есть возвращение к изначальному, истинному. В то же время появляется понимание нового как качественного преобразования, как революционного события в политике, скачка в природе; вместо коперниканского revolutio как процесса обращения планет по орбите, возникает revolutio как разрыв постепенности, выход за пределы устоявшегося, упорядоченного в качестве блага и добродетели.

В XIX-м веке Чарлз Дарвин предложит новое понимание нового как единства повторения и преобразования, комбинации старых элементов, где повторение и неповторение находятся вместе: живые существа не только повторяют себя в своем потомстве, но и преобразовывают свой вид, вводя новые элементы наследственности, исходя из приспособления к новым условиям существования.

Современные теории нового подразумевают под этим понятием возникновение непредвиденного, не поддающегося прогнозированию качества или свойства, новое мыслится как полностью отсоединенное от старого, абсолютно новое, вероятностное, множественное, случайное.

Итак, даже беглый взгляд на сложность нового показывает, что нет одного понимания нового: новое – это признак испорченности, новое – это духовное обновление, новое – это возвращение к источнику творчества, новое – это качественное преобразование, новое – это повторение и неповторение старого, новое – это комбинация уже существующих элементов, новое как случайное, непредвиденное. А еще можно говорить о новом как непережитом или изобретенном и т.д. Какое новое скажется в вашем Новом Году? Или же это будет сочетания разных новых? Новое – это хитрое слово. В то время как мы можем относить событие нового к прошлому или к будущему, этимология указанного слова такова: в протоиндоевропейском языке оно произошло от слова «*nu», что означает «сейчас», то есть, настоящее. Стало быть, любые попытки навязать новому однозначность, завершенность, конечность обречены на провал. Трепетность к множественному новому – вот к чему я призываю!

2021 год

Опасность Нового (Года)

1. Если предыдущий Новый Год оказался Новым по преимуществу в отрицательном смысле, не оправдав ожиданий, принеся горе и страдания человечеству, то, следовательно, новизна Нового Года не является однозначной, сугубо оптимистической (поскольку мы всегда столь с верой смотрим в Новый Год и с нетерпением провожаем Старый, тем самым разделяя эти два времени по крайностям эмоционального диапазона). Если новизна Нового (Года) не является желаемой или оказывается удручающей, то необходимо разобраться в двусмысленности, опасности нового как такового.

2. Андреас Реквитц пишет, что при капитализме (здесь он ссылается, кроме всего прочего, на «Манифест коммунистической партии») господствует режим постоянного обновления, инновации, перманентного революционизирования производительных сил, технологий, политических форм, открытия новых рынков, потребностей, создания товаров и т.д. (The Invention of Creativity, 2018). Новое производится ради нового, как и производство осуществляется при капитализме ради производства, целью которого является увеличение прибыли, то есть, сугубо экономический импульс. Новое создается на основе абсолютного разрыва со старым, прошлым; создается с отрицанием, скрытием и презрением к средствам, условиям своего создания (использование экосистем, рабочей силы, неоплаченного домашнего труда женщин и детского труда в неоколониях, присвоения священных земель коренных народов и т.д.). Новое создается во что бы то ни стало и безответственно относительно всего, что не вкладывается в критерии новизны. Быть (капиталистически) новым – означает предать забвению (точнее, вычеркнуть, стереть из памяти) прошлое, традицию, культуру, диалог, труд; впрочем, это не значит, что от некоторого прошлого, традиций и культуры не следует избавляться, но при капитализме все эти элементы инструментализируются, становятся средствами экономического воспроизводства. Искусственное устаревание (по причине конкуренции) идентичностей, брендов, технологий, политический партий и т.д. служит залогом постоянного производства нового (перманентной нувелизации). Новое ценится как новое, без всяких дальнейших определений, становясь автореферентным (ссылается, определяется через самое себя). В ожидании нового-как-разрыва в пожеланиях Нового Года сказывается капиталистический идеал нового. Поэтому в таком пожелании, что парадоксально, большая часть населения, состоящая из работников наемного труда, предпочитает продолжать инновацию, предполагающую их собственное исключение и социальную маргинализацию. То есть, рабочие, желая избавиться от своей рабочести, улучшить свою рабочесть («пусть нам будет лучше в Новом Году»), способствуют (имагинативной) социальной маргинализации своего классового положения, способствуют исключению себя из порядка жизни и общества. При этом в большей степени соответствует положению рабочих как раз понимание нового как разрыва с новым-как-разрывом, то есть, учреждение связности, общности всего живого и неживого, нового и старого ради натуркультурного сосуществования (коммонизм – англ. common(s)), ответственное новое-со-старым (вместо Нового как автореферентного возникает новое как гетеро/полиреферентное).

3. Итак, новое может быть опасно в случае практикования его как исключения старого, жизни, культуры как таковых. Еще одно последствие Нового-как-разрыва, капиталистического нового, заключается в том, что новое в форме технологий, политик и идентичностей обращается против своих создателей: личная тревога и неудовлетворенность из-за постоянной смены имиджа, при этом потребность в проецировании позитивного образа и мышления; технологии, способствующие сохранению человечества, становятся средствами насилия, репрессий и войн (фотография как искусственная память городов и лиц vs. фотография как свидетельство, средство шпионажа, папарацци, средство превращения личной жизни в объект рекламы; мирный атом vs. военный атом; мирные дроны/военные дроны; машины и роботы, оставляющие рабочих без средств к существованию при капитализме); политики популизма, претендующие на выражение базовых потребностей обедневших слоев общества, превращаются в террористическую форму правления буржуазии посредством национализма, расизма и традиционализма, установления полицейского государства и перманентного состояния чрезвычайного положения, упразднения прав человека. Ревнители нового становятся жертвами идолопоклонничества новому, поскольку они превращаются в исключенные референты нового, его маргинализированные средства, ненужные условия. Создатели нового оказываются врагами нового, будучи вне нового, позади нового. Вся природа и человечество должны быть разделаны, расчленены и пересобраны в форму нового (товара) даже ценой уничтожения основ своего существования, его связанности, единства, взаимопроникновения.

4. Если пожелание Нового Года подразумевает новое-со-старым, новое-как-продолжение-коллективных-усилий-ради-сохранения-жизни, то в таком случае Новый Год может оказаться менее хаотически разрывным, разорванным, отчужденным и опасным. Если осмыслить Новый Год не как внешнюю силу, которая должна принести некоторое Благо, не как абсолютный разрыв со старым, а понимать Новый Год как форму реально существующей связующей деятельности поколений, коллективно преобразующей деятельности рабочих (забастовочной, политической активности), создающих разрыв с новым-как-разрывом, то Новый Год перестанет быть капиталистически мыслимым и практикуемым, но станет опытом коммонистического объединения рабочих, женщин, детей, коренных народов и экосистем в борьбе против своего исключения и маргинализации в угоду нового-как-разрыва. Кроме искусственного устаревания товаров, при капитализме существует режим искусственного устаревания и уничтожения людей, нечеловеческих форм жизни и не-жизни в угоду нового-как-разрыва, что необходимо преодолеть осуществлением революционизирования перманентного революционизирования капитализма, выхода к посткапитализму. Подлинно новые формы (социальной и природной) жизни возникнут только на основе трепетного отношения и приоритизации жизни в ее коллективном натуркультурном прошлом-настоящем-будущем.

5. Однако современный капитализм не только «вызывает к жизни» общественные движения, сохраняющие жизнь, но также стремится к преодолению собственной тяги к исключению жизни ради нового. Органическое сельское хозяйство, отрасли «зеленой экономики» (солнечная, ветровая, водородная энергетика), умные города (smart cities), появление экологических брендов с устойчивыми цепочками поставок от сырья до готового продукта (sustainable supply chains), – все эти формы указывают на трансформацию понимания нового внутри экономики нового-как-разрыва с претензией на присвоение нового-со-старым-и-условиями-и-средствами. Однако не нужно забывать, что если частично процесс производства становится коммонистическим, его суть, – эксплуатация рабочей силы, – не исчезает, а его нацеленность и результат оказывается одним и тем же – производство прибыли. Преодоление капитализма внутри капитализма не преодолевает капитализм, но делает его частично приемлемым в определенных локациях и в определенной степени. Однако такое преодоление указывает на историческую необходимость полной смены, полного разрыва с новым-как-разрывом, который могут осуществить до конца только вполне исключенные из автореферентного нового, но создающие новое-как-связь-полиреферентных-форм-жизни общественные движения в Новом Году.

A New Year’s joke: If you did not do the number two before the New Year’ Eve, then you will celebrate New Year with old shit.

2022 год

Поздравление с Новым Годом! 2022 годом!

 

В словосочетании «Новый год» Новое сопряжено с грядущим, тем, что ожидается в будущем. Однако не все в грядущем может быть признано новым, и не все необходимо должно подвергнуться обновлению, не все новое находится в будущем. Мы же не желаем найти новое мировоззрение, нового друга, нового любовника, новую семью, новые политические убеждения и т.д., если старые оные устраивают, ведь так?

Что есть новое? Это то, что мы обнаружим, или это некоторое событие, которое свалится на нас извне несказанной радостью или невыразимой горестью? Ведь можно обрести в будущем некоторое новое понимание прошлого, то есть, по-новому посмотреть на него. Будет ли это новым? Или новое – это все же неожиданное, непредсказуемое событие?

Если же Новое – это то, что ожидается, то будет ли это Новое новым, если мы к нему готовы, в общих чертах его представили?

Не все будущее является новым. Может произойти событие, которое мы не ожидали, тогда это будет нежелательное новое (тогда что получается, мы поздравляем в поздравлении с Новым Годом, имея в виду желательное новое? если желательное, тогда почему Новое снова-таки (знаем, что желаем)?).

Год Новый, но это не значит, что этот год будет вполне и во всем Новым. Он может быть частично новым. Если, конечно, произойдет катастрофическое обновление, духовное обновление, то есть, все ориентиры поменяются и человек станет новым человеком, то относительно такого человека можно сказать, что для него год был вполне Новым.

Может Новый Год и частичным быть: в некоторых моментах Новый, а в других – не Новый.

Когда мы поздравляем с Новым Годом, мы хотим абсолютно Новый Год или относительно Новый год?

Почему мы тогда не поздравляем с частично Новым годом, ведь человек может не хотеть все менять. Если речь идет о желании полного нового, если человек ставит себе такую цель на следующий год, то значит, он хочет пережить полное обновление, поскольку его ничего не устраивает в старой жизни. Хотеть полного обновления: новое место жительство, новые знакомства, новая работа, новая философия жизни, новая политическая система, при которой я хочу жить и т.д. Так что, только революционер хочет абсолютно Нового? Но даже революционер хочет сохранить свою революционность из старого. Но это все субъективное желание Нового, а что относительно объективного Нового?

Парадокс заключается в том, что абсолютная объективная новизна года может быть достигнута в случае беженца, у которого вместе с его вынужденным переездом случается мировоззренческий кризис. Желание абсолютно Нового – это желание катастрофических изменений. Есть климатические, военные, политические беженцы (около 84 млн человек). Однако ведь человек не желает сознательно стать беженцем, скорее, речь идет о том, что Новый Год объективно окажется Новым для такого человека при указанном сценарии. То есть, невозможно желать Нового Года, тогда мы будем соответственно хотеть для себя быть беженцами, переживающими катастрофические духовные, личные изменения.

Следовательно, тут нужно проводить различие между субъективным желанием Нового года (избирательным, частичным) и объективными, катастрофическими обновлениями – социальными и личностными изменениями. Впрочем, объективное Новое тоже может быть частичным. В этом проблема Нового.

Соответственно, желать наступления Нового Года проблематично, то есть, желание нужно квалифицировать: пусть Новый Год будет относительно новым и желательным новым. В то же время, пусть Новый Год своей новизной не поглотит нас, не окажется катастрофической переменой.

Однако Новый Год – это не время для веры в магию слов и пожеланий, заговариваний будущего, но время для открытия сложности и переплетенности индивидуальной жизни, жизни на нашей планете, общественных и необщественных факторов.

2023

😉 Не с Наступающим Новым Годом!

Новый Год не должен наступать❗️

В наступлении нет ничего Нового. 

— Новое в Новом году связывается в большинстве культур с благом.

Разве благо может быть наступающим? Разве благо может навязываться, угрожать, внушать страх? 

— Благо одаривает, солидаризует, создает Новые связи, единит.

Наступающее Новое разъединяет, и в таком разъединении нет ничего Нового 🙅‍♀️

Наступающий Новый Год скучен, циничен, кровав.

— Одаривающий, Благой Новый год непредсказуемо богат на самопреодоление, откровение, открытость, уязвимость и спасение. 

Наступающее делает человека зависимым, ожидающим, по-настоящему не живущим, но лишь готовящимся жить.

— Одаривающее инициирует, провоцирует, взывает к само-деятельности, ответственности, принятию и жертвенности. 

У Наступающего Нового Года только одно направление, одна функция, одна мысль.

— Одаривающий Новый Год всесторонен, непостижим, открыт для Новых соединений. 

Пусть 2022 год окажется последним Наступившим Новым Годом ‼️

💚 🌏 Пусть 2023 год будет первым вполне Одаривающим Новым Годом, одержавшим победу над кровавым, разъединяющим, односторонним Наступающим 💛💙

2024

❄️ Мы снова будем перелетать Новый Год! 

❓ Еще один полный круг Земли вокруг Солнца (940 млн км. за 8,76 тыс. часов), еще одно повторение того же самого? 

❓ Или прорыв к лучшему, разрыв с традицией, создание отличного будущего? 

💭 Мы говорим о наступающем годе, как о новом, поэтому должны обратить внимание на значение слова "новый". 

Одно из значений латинского слова «novus» (новый)  заключается в «изменении status quo, принятии изменений в конституцию, участии в революционной деятельности» (Oxford Latin Dictionary, Edited by P.G.W. Glare, Oxford University Press, 2012, p. 1316). 

✅ Получается, Новый Год может быть Годом Нового политического начала. 

💭 Как отмечает Ханна Арендт, в рамках буржуазных революций в США и во Франции в XVIII веке идея новизны впервые была связана с политическими трансформациями. 

Новизна перестала быть сугубо научным, повседневным, экономическим переживанием повторения и возвращения к исходному началу (революции – как обращения планет по орбите; сельскохозяйственных работ - как повторения циклов). 

Современные революции, по мысли Арендт, учреждают новое начало и создают новое понимание свободы. 

Новизна стала подразумевать создание нового политического начала – учреждение свободы, наряду с новым обществом и новым человеком. 

✅✅ Итак, Новый Год может стать Годом свободы от социо-экологического угнетения (https://t.me/raumanalysis_ih/514), свободы для новых форм солидарности, сообщества!

Это вывод для Нового Года в масштабах Земли. 

❓ А что в Украине?

🇺🇦 Украинский народ застигнут между молотом российских оккупантов, которые «еще не начинали (https://t.me/raumanalysis_ih/359)» захватывать украинские территории, и наковальней украинских властей, которые «еще не закончили (https://t.me/raumanalysis_ih/426)» эти территории эксплуатировать. 

🌐 От практически аналогичных внешних и внутренних, геополитических и внутриполитических потрясений страдают и другие народы Земли; не зря Всемирный банк отчитывается (https://www.worldbank.org/en/news/feature/2023/12/18/2023-in-nine-charts-a-growing-inequality) о том, что 2023 год был годом усиления неравенства в мировом масштабе.

🗣 Именно поэтому Новый 2024 год должен стать Годом Новых политических решений, Годом "прорезания" Голосов  большинства угнетенных!

✊ С Годом Новой политики (по крайней мере, мы так чувствуем и надеемся). Для этого у нас будет 8,76 тыс. часов в 2024 году!

Наши мысли о прежних Новых Годах (2016-2023) здесь (https://reading-lab.blogspot.com/2021/12/2016-2022.html).

Мануэль ДеЛанда о значимости коллокаций для функционирования языка и общества

ДеЛанда – важный представитель современного материализма. ДеЛанда расширяет, ирредуцирует учение Жиля Делеза и Феликса Гваттари об ассамбляже (или - сборке), то есть, множестве, составленном из разнородных элементов, причем как элементы, так и множество обладают автономным существованием и взаимовлиянием, то есть, это неиерархические, не овеществленные целостности.

Философ считает, что любое явление следует изучать как «ассамбляж ассамбляжей», то есть, как индивидуальный элемент индивидуального множества, и как индивидуальное множество, составленное из индивидуальных элементов (при этом из частей возникает целое, но целое влияет на части; части обладают своими собственными характеристиками как явления вне зависимости от целого, и могут быть частями разных целых).

Неудивительно, что его понимание языка предполагает изучение связей между словами в социальной коммуникации.

ДеЛанда – борец против всеобщих категорий (Капитализм, Государство, Общество и т.д.), универсальных тенденций и непогрешимых закономерностей, ратующий за необходимость изучения индивидуального генезиса индивидуальных явлений (ассамбляжей).

В своей работе ДеЛанда ссылается на работу математического лингвиста Зеллига Харрисом, который предвосхитил концепцию коллокаций – как частотных рядоположенностей слов, исходя из которых можно извлечь значение слов – изучая соответствующие явления в языке с середины XX-го века.

Вот что о Харрисе пишет Стефан Т. Грис: «В конце концов, положение Зеллига Харриса о дистрибутивном анализе [анализ распределения слов и их окружения в текстах – прим. пер.] яснее всех других источников, которые я встречал, указывает на логику, лежащую в основе подходов корпусной или компьютерной лингвистики, включающих данные по совместной встречаемости, то есть, конкордансы и коллокации: [цитата из Харриса:]«если мы считаем слова или морфемы А и B более отличными по значению, чем А и С, то мы чаще всего обнаружим, что распределение А и B больше отличается, чем распределение А и С. Другими словами, различие значений коррелирует с различием в распределении»» (см. здесь).

Проводя серию докладов под названием «Страх быть сфотографированным: (не)параноидальное чтение Зигмунда Фройда», мы находились под влиянием творчества ДеЛанда, что выразилось в идее расширения универсальных категорий (например, капитализма; см. здесь), при этом не отметая, но сохраняя нашу приверженность к марксовской мысли.

Наш перевод фрагментов из раздела книги Мануэля ДеЛанда «Теория ассамбляжа» (2016 г.) под названием «Ассамбляж и эволюция языков». В начале находится фрагмент, повествующий об общей теоретической установке ДеЛанда относительно языка, а затем, собственно, переведена часть, посвященная теме коллокаций.

-------------------------

Подойти к изучению языков с точки зрения теории ассамбляжа непросто, потому что языковые явления функционируют одновременно на разных уровнях масштаба. Во-первых, слова и предложения – составные части многих социальных ассамбляжей, таких как межличностные сети и институциональные организации, взаимодействующие не только с материальными компонентами этих ассамбляжей, но также и с неязыковыми выразительными компонентами. Во-вторых, некоторые языковые явления (религиозные дискурсы, писаные конституции) способны кодировать все компоненты данного ассамбляжа. В то время как в первом случае языковые явления - переменные социального ассамбляжа, во втором случае они становятся его параметром. Наконец, данный язык сам по себе может изучаться как ассамбляж, обладающий характерным отношением части к целому: звуки или буквы взаимодействуют, образуя слова с собственными нередуцируемыми семантическими свойствами, а слова образуют более крупные целые – предложения со своими собственными семантическими и синтаксическими свойствами. При изучении реальных языков, как ассамбляжей, важно подчеркивать, что не существует такого понятия, как «язык вообще». То есть, мы должны заменить овеществленную универсалию «язык» популяцией индивидуальных диалектов, сосуществующих и взаимодействующих с индивидуальными стандартными языками. Каждого члена популяции впоследствии можно проанализировать для выявления его состава. К выразительным компонентам данного языка относятся не только значения его слов и предложений, но и другие несемантические источники выразительности: тон, ударение, ритм, рифма. Материальные компоненты - это либо акустическая материя, а именно вибрации воздуха, производимые в гортани и сформированные языком и небом, зубами и губами, либо физические надписи, такие как резьба на камне, чернила на бумаге, или единицы и нули, которые кодируют язык в потоки электроэнергии в интернете.

Хотя для аналитических целей удобно эти три разных уровня различать (язык как переменная социального ассамбляжа [индивидуальное выражение индивидуальных социальных ассамбляжей – прим. пер.]; язык как параметр социального ассамбляжа [язык – как средство кодирования части или целого данного индивидуального ассамбляжа – мифология, религия, наука и т.д. – прим. пер.], и данный язык как ассамбляж [структура, специфика данного языка на уровне его материальности – синтаксис, формы слов, диалект – прим. пер.]), понятное дело, что в любом конкретном случае все три уровня функционируют одновременно и влияют друг на друга.

<…>

Модель языка, в которой слова экстериорно связаны друг с другом [характеристики элемента обладают автономией, независимо от связи с другими элементами; в отличие от интериорности, согласно которой характеристики элемента возникают только благодаря связи с другими элементами], была создана лингвистом Зеллигом Харрисом. Согласно этой модели, слово содержит в себе не только значение или семантическое содержание, но и неязыковую информацию о частоте своей совместной встречаемости (frequency of co-occurrence) [курсив здесь и далее авторский – прим. пер.] с другими словами. Термин «информация» относится к физическим структурам, таким как структуры единиц и нулей, обрабатываемых компьютерами, поэтому это мера порядка или степени, в которой структура отличается от случайности [случайного сочетания элементов – прим. пер.]. (Неязыковая) информация, транслируемая словами, выражает тот факт, что некоторые слова имеют тенденцию чаще встречаться при фактическом использовании рядом с другими словами. Например, после того, как кто-нибудь [носитель английского языка – прим. пер.] произнесет определенный артикль, такой как «the», слушатель может обоснованно ожидать, что следующим словом, вероятно, будет существительное или существительное словосочетание. Харрис называет эти отношения «ограничениями возможности» (likelihood constraints). В любой момент времени эти ограничения могут просто указывать на словосочетания, которые используются в сообществе (и, следовательно, быть необязательными), но эти привычные структуры могут стать стандартизированными, или условными, и превратиться в обязательные ограничения: субъект, который начинает предложение с «the», теперь может быть обязан добавить существительное или существительное словосочетание в качестве следующего слова. Утверждение о том, что ограничения возможности становится обязательным, конечно, не означает, что слова сами по себе обеспечивают соблюдение социального обязательства, а скорее то, что слова используются в коллективном ассамбляже, например, в сообществе или организации, обладающими собственными мерами принуждения к такому соблюдению.

Статистическая информация о частоте совместной встречаемости, в дополнении к нормальному семантическому содержанию слова, указывает на негенетический эволюционный механизм возникновения категорий слов. Когда данное слово очень часто используется после другого слова, слушатели с очень высокой долей уверенностью ожидают, что второе слово появится после того, как они услышали первое слово. Это означает, что произнесение второго слова может стать излишним, так как говорящий может рассчитывать на слушателя, который ожидает его [второе слово – прим. пер.]. И как только говорящий начинает удалять его, то целые слова могут быть сокращены до суффиксов или префиксов, прикрепленных к другому слову, или даже вовсе не употребляться. Более того, целое предложение может быть сжато в одно слово, поскольку говорящий исключает всех его повторяющихся спутников, будучи уверенным в том, что слушатель может восстановить полное семантическое содержание исходного предложения. Харрис называет такие отношения между словами «ограничениями сокращения» (reduction constraints), показывая, что функционирование ограничений сокращения на протяжении многих поколений может приводить к появлению новых классов слов, таких как прилагательные, наречия, союзы и предлоги. Модель эволюции языка не может принимать за данность то, что первые слова обладали такой же комбинаторной способностью, что и современные слова, то есть, способностью генерировать бесконечное количество предложений из ограниченного лексикона. Итак, мы можем предположить, что самые первые слова были монолитными символическими артефактами, неспособными сочетаться друг с другом, но могущими просто совместно встречаться. Сначала эти монолитные артефакты имели одинаковую вероятность совместной встречаемости, то есть их относительная частота была случайной. Но затем эта изначальная симметрия постепенно разрушалась сменявшими друг друга отклонениями от равновероятности, изменением структур совместной встречаемости и постепенным наделением артефактов комбинаторными способностями.

После возникновения классов слов могло появиться последнее ограничение, устанавливающее сначала привычные, а затем обязательные отношения между словами, способными изменять (операторы) и словами, способными изменяться (аргументы) [в предложении «Джон носит брюки»; «носит» - оператор; «Джон» и «брюки» - аргументы; от оператора зависят другие слова в предложении; см. подробнее здесь – прим. пер.]. Это последнее ограничение, ограничение «оператор-аргумент», необходимо для моделирования воздействия прилагательных на существительные, наречий на глаголы и предиката предложения на его подлежащее. Ограничение «оператор-аргумент» также является информационным в неязыковом смысле: более незнакомый аргумент, предоставленный для данного оператора, увеличивает его [аргумента – прим. пер.] информативность, и наоборот - как только аргумент становится слишком знакомым, он становится избыточным и может стать ненужным и может стать мишенью для ограничения сокращения. Таким образом, модель Зеллига Харриса не только рассматривает слова как материальные сущности, вступающие в отношения экстериорности друг с другом, но и является эксплицитно эволюционной моделью: язык эволюционирует негенетическим путем, посредством принудительной социальной передачи комбинаторных ограничений, а слова и предложения конкурируют за «информационные ниши». Можно возразить Харрису в том, что он рассматривает предложения как сугубо коммуникативные средства, не учитывая, что использование описательного предложения в контексте сообщества всегда несет некоторую иллокутивную силу [«прагматический компонент смысла высказывания», высказывание о действии - «Я объявляю…»; см. здесь – прим. пер.]: описательное предложение обычно представляет собой сообщение или утверждение, истинность которого я намерен защищать в отношении других членов сообщества. Но обвинять его в этом значило бы смешивать два разных уровня: уровень языковых явлений, действующих как переменные коллективного ассамбляжа, и то, что данный язык сам рассматривается как ассамбляж.

Перевод сделан на основании следующего издания: Manuel Delanda. Assemblage Theory. Edinburgh University Press, 2016, pp. 51, 62-64.

Отметим, что гипотеза ДеЛанда об эволюции языка от монолитных образований до комбинаторных слов, как он сообщает в одном примечании, нашла развитие и обоснование посредством компьютерных симуляций в гл. 11 его работы под названием «Философия и симуляция». Интересно будет к этой работе обратиться!

Ж. Лакан о биологии (#игры_с_корпусом)

  🎪 #игры_с_корпусом (подробнее о рубрике здесь)

 

❓ Друзья, попытаемся узнать, что Ж. Лакан имел в виду, когда упоминал буквосочетание «*биолог*»; звездочки указывают на любой символ в любом количестве) ☺.

 

Начинаем с генерирования и прочтения конкордансов по значимым коллокаций (частотная рядоположенность слов с искомым словом), но без перепроверки результатов обработкой всех конкордансов, ввиду их большого количества (555!). Компенсировали отсутствие перепроверки работой с большим количеством коллокаций.

 

Абсолютная цель игр с корпусом – научиться быстро, эффективно и объективно находить значимые рядоположенности слов для определения кандидатов в термины (значение искомых слов), что поможет в контексте #corpus_proletarius.

 

📚 Работаем с корпусом текстов психоаналитика.

 

1) семинары на французском 1-25 (обозначены в скобках как номер);

2) три сборника «Ecrits» (Ecrits, Autres Ecrits, Ecrits неофиц.) (обозначены в скобках, например, соответственно, Е-1 и т.д.).

 

💻 Результаты работы с корпусом (все материалы можно скачать здесь).

 

Работа с коллокациями.

 

1. Метод:

 

Поиск был произведен по буквосочетаниям «*biolog*» (всего упоминается в корпусе психоаналитика 555 раз). (В этот раз возникла такая техническая проблема: в AntConc 3.5.9 количество конкордансов составляло 417, а в новой версии AntConc 4.0 – 555. Я выбрал результаты новой версии. Однако мне удалось сгенерировать коллокации только в старой версии. Для этого я скачал результаты из версии 4.0 и вставил их в 3.5.9, а значит, их частотность оказалась завышенной, поскольку программа учитывала контекст соседних конкордансов. Следовательно, в конкордансах по значимым коллокациям встречаются повторения. На их частотность не нужно обращать внимание).

 

Сначала сгенерированы коллокации с «*biolog*». Диапазон коллокаций – 10 слов слева и справа от искомого слова (применен T-score для их ранжирования, чтобы выявить наиболее вероятные сочетания слов). Было выбрано 27 частотных терминов (в скобках указано количество раз упоминаний в диапазоне с «*biolog*» и показатель T-score; опять-таки повторюсь, что эти показатели неадекватны, учитывая дублирование конкордансов из-за технических проблем описанных выше): freud (64; 7,99), sujet (59; 7,68), objet (58, 7,61), fonction (46; 6,78), enseignement (37; 6,08), notion (37; 6,08), homme (37; 6,08), psychanalyse (34; 5,82), sexualité (33; 5,74), reel (31; 5,56), instinct (30; 5,47), désir (27; 5,19), experience (27; 5,19), savoir (27; 5,1,9), sexe (26; 5,09), réalité (23; 4,79), famille (23; 4,79), identification (23; 4,79), imaginaire (22; 4,68), psychologie (21; 4,58), théorie (20; 4,47), humain (20; 4,47), corps (20; 4,47), copulation (19; 4,35), signifiant (17; 4,12), reproduction (16; 3,99), besoin (15; 3,87).

Сгенерированы конкордансы исходя из значимых коллокаций (в основном, существительных, имеющих терминологическую нагрузку в текстах Лакана).

 

2. Находки (в скобочках указаны порядковые номера фрагмента; источник фрагмента не приводился ввиду технических проблем описанных выше, но его можно быстро отыскать, если посмотреть в общий список конкордансов):

 

freud: Фройд использовал биологию в качестве аналогии (15, 19); бессознательное не имеет отношение к биологическому у Фройда (23); понятие сверхдетерминации у Фройда указывает на то, что биологическое не есть то, к чему редуцируется человек (25); влечение к смерти относится к субъекту, а индивид, «я» - к воображаемому, биологическому (30); доступ к объекту у Фройда подчинен диалектике возвращения (как в случае с памятью), что аналогично повторению (симптома) (31); еще до рождения дискурс (речь) определяет биологическое существование человека (34); Фройд заимствует из биологии примеры для обозначения пси-феноменов (37); гений Фройда уступал предрассудку его как биолога, поэтому он связывал любое движение с инстинктом (39); автоматизм повторения за пределами биологической мотивации – это открыл Фройд (47); символ, вопрос, захват жизни символическим уже у Фройда (49); психоанализ проливает свет на факты сексуальности, но не в биологическом контексте; лакановское возвращение к Фройду освободило наследие последнего от биологизмов (52);

sujet: эго – воображаемое – биологическое (2); в изначальной версии стадии зеркала Лакан указал этому феномену биологическую основу (11); порядок означающего (то, что представляет субъекта другому означающему) отличается от биологического индивида, подчиненного знаку (13); любой телесный объект удовольствия накладывается на означающую цепочку, где он обозначается именем (24); разнообразная биологическая участь (предрасположенности с рождения) (lot biologique???; жребий в русском переводе) субъекта раскрывается в значении, слове субъекта, которое ему принадлежит и не принадлежит ([см. комм.: Owen Hewitson: биологическое в человеке с рождения влияет на человека только в той степени, как оно интерпретируется человеком; см. еще здесь]) (28); бисексуальность не столько связана с биологией, но указывает на отсутствие у субъекта диалектики, представляющей биполярность пола (29); биологический знак сексуального партнера необходимо отличать от означающих отношений между полами (37); воображаемая личность субъекта и его биологический пол – отношение может быть перевернуто, даже до гомосексуализма (48).

objet: физический, биологический объект – иллюзорный объект; на самом деле речь идет о повторении (3); нарциссизм – не отношение биологического индивида к природному объекту, но диалектика объекта, в котором либидо направлено на я-как-воображаемое (6); биологическая потребность предопределена комбинациями символической системы (11); желание предъявляет любой объект как отсутствующий, в нехватке, появляясь на месте зазора-бреши биологического, потребности (18); мир человеческих объектов не принадлежит к биологическому (22); семья – не есть биологический факт, тут нужен психологический анализ (28); Эдипов комплекс производит коррекцию преждевременного развития сексуальности: сверх-Я вытесняет биологический объект желания, а идеальное я направляет на объект, «биологически адекватный для половозрелого (pubérale) созревания» (30);

fonction: аналитики ничего не говорят о биологии (1); поиск биологического отца не влияет на функцию Имени-Отца (10); Фройд не говорил об инстинкте, но о «trieb», который трудно перевести, но это вообще-то «влечение» (14); биологическая основа – жизненная зависимость индивида от группа (это уровень инстинкта; уровень комплекса – редко имеет органическую подкладку, но более всего социальную) (19; раннее произведение Лакана – «Семейные комплексы…»); воображаемое – не иллюзия, но реальное, в смысле, биологического, поскольку указывает на важность имаго (33)

vie: биологически безразличный объект выбирается ребенком для вымещения агрессии, что приводит к завершению проработки потери материнского объекта (23); с жизнью сексуальной плохо справляются люди (32);

homme: «в биологической сфере человек отличается тем, что он совершает самоубийство и обладает Сверх-Я» (13); биологический недостаток, преждевременность рождения человека, отсюда выраженность комплекса отнятия ребенка от груди (19); тревога, угроза расчлененности из-за биологической недоношенности, отсюда необходимость подтверждения единства (стадия зеркала имеется в виду) (22); в биологии человек ставится, как и в космологии, на место венца творения (в этом Фройд тоже был не прав) (25); зеркальное изображение очаровывает ребенка, предоставляя ему «нарциссическую кристаллизацию», что связано с биологическим фактом преждевременности рождения (30);

psychanalyse: биология у Фройда – идеал научности, но при этом «идеологический миф, эсхатология психоанализа» (3); психоанализ открыл важность идентификации, которая также играет важную роль в биологии (4); влияние семьи – не биологическая, а культурная реальность (13); отнятие от груди «оставляет в психике человека постоянный след биологических отношений, которые оно прерывает» (24); человек выходит за пределы биологического, не прикован к условиям внешней среды, как животные (25).

sexualité: связь разделения на два пола и функции индивидуальной смерти (???) (1); сексуальность – действие частичных влечений, частичных относительно биологической завершенности сексуальности (???) (5); созревание сексуальности у ребенка приводит его к соответствию генитальной организации (14);

reel: биологизация в психологии – не отсылка к реальному, живому, но для аналогии (3);

instinct: Фройд в биологических терминах выразил психологический опыт – как «инстинкт смерти» (22);

désir: биологическое зияние в стадии зеркала – появляется желание, предполагающее нехватку (1); антиномии Фройда: чем больше желание привязано к биологическому влечению, тем больше оно выявляется в галлюцинаторных явлениях (8);

savoir: не эффект памяти в биологическом смысле, а вопрос повторения, связанный с jouissance (11);

réalité: срыв реальности при психозе вызван биологическим дефицитом либидо (8; статья о «Семье..»);

identification: идентификация путем интроекции образа родителя того же пола – первое биологическое проявление генитального либидо (3);

reproduction: функция сексуального воспроизводства не представлена в человеческой психике, о чем уже говорил Фройд (3).

 

❗️Наш вариант терминологизации буквосочетания «*биолог*» из корпуса Лакана:

 

*биолог* – основа для воображаемого (визуальная идентификация, формирование эго в стадии зеркала), которая всегда уже подчинена символическому (означающая цепь, нехватка означающих, желание); в ранних произведениях биологическое не лишено фактичности у Лакана, но позднее все более оказывается вторичным, ретроспективно символизированным; *биолог* - это то, что позволяет показать специфику человеческого (отсутствие означающего для сексуальных отношений; отсутствие адаптированности к условиям своей социальной жизни; в ранних произведениях: биологическая недоношенность человеческого младенца); *биолог* - это то, что позволяло формулировать Фройду психоаналитическое содержание, но не в психоаналитических-лингвистических терминах, как считает Лакан; *биолог* - это то, что субъект считает влиянием *биолог* факторов на него, выражая это в словах.

Немного визуализации к игре с корпусом относительно буквосочетания «*биолог*» у Лакана.

 

Сделано в программе WORDij. Слова стеммированы (редуцированы до основ слов). Желтым обозначены слова с основой «biologi». К сожалению, в этой программе нельзя выделить связи только с искомыми словами, поэтому соединений на графике очень много, что усложняет ее понимание.

 

👍 Предлагайте свои варианты терминологизации *биолог* на основе собранных материалов! Буду рад помощи в объяснении тех моментов, где стоят знаки вопроса вверху!

 

👌 Найдем и терминологизируем какое-нибудь интересное слово (не устоявшийся уже термин!) из корпусов З. Фройда, К. Маркса и Ф. Энгельса, Ж. Лакана и других мыслителей!

 

Пишите фамилию автора и слово (например, "Фуко, кошка").

 

А мы готовим публикацию о том, в каких случаях Лакан упоминал слово «казнь» (шестой заказ).